Кто усомнится, что многие публичные «красивые» профессии — всегда праздник, легкая, веселая жизнь? Так думают о кинозвездах, манекенщицах, заведующих ЗАГСом и… августейших особах. И не сталкиваясь с этим миром лично, не подозревают, как это трудно — быть королевой…
Моя профессия, как правило, в сознании многих «озвучивается» невразумительно. Например, распорядитель торжественных мероприятий на свадьбе или «та, которая сочетает молодых законным браком», но согласно записи в трудовой книжке, я заведующая ЗАГСом.
Когда я была не просто молода, а совершенно юна и наивна, случилось так, что производственную практику на предпоследнем курсе института проходила по комсомольской линии в одном из отделов горисполкома. А именно, в отделе регистрации браков. Вообще-то, этот отдел регистрирует все акты гражданского состояния: заключение и расторжение брака, рождение и смерть. Но, думая о такой организации, как ЗАГС, на ум приходят, как правило, только женихи и невесты. И я когда-то думала точно так же.
Заведующей отделом ЗАГСа была в те годы великолепная Эльвира Климовна. Уже тогда немолодая, с высокой седой прической и потрясающей королевской осанкой (Эльвира Климовна окончила институт благородных девиц в Петербурге). Строгая «госпожа смолянка», как ее полушутя, полувосхищенно называли сослуживцы, приняла меня под свое попечительство и поведала многое, что пригодится в жизни любой женщине, даже если она и не станет заведовать ЗАГСом и никогда не выйдет на сцену.
«Деточка, надо всегда держать спину! Если у тебя неприятности, никто не должен догадаться об этом по твоему лицу или фигуре. Женщина должна уметь вести себя, как королева: когда тяжкое бремя ложится на ее плечи, она лишь величественно расправляет их и несет груз власти со светской улыбкой».
Моя практика состояла в сортировке и заполнении бланков свидетельств о разводе и браке. Эльвира Климовна проводила торжественные церемонии.
Я всегда с удовольствием сквозь щелочку в бархате горисполкомовских портьер наблюдала за ней. Поистине королева! Как она шла по ковровой дорожке навстречу молодым, как лучились ее глаза радостью, как молча, своим теплым материнским присутствием ободряла смущенных невест и растерявших все мужество женихов. Но какие грозные молнии горели в ее глазах, и как надменно и холодно поворачивалась она в профиль (так, Эльвира Климовна слегка напоминала хищную птицу и умело пользовалась этим впечатлением) к тем парам, что, не прожив в браке и года, приходили просить развод: мол, «не сошлись характерами, извините».
Будучи тонким психологом и обладая колоссальным опытом, «госпожа смолянка» легко угадывала душевное состояние молодых супругов. За полвека работы в регистрации гражданских браков, она сочетала многие десятки тысяч пар, но намного больше гордилась тем, что цифра разводов при ней значительно сократилось, и составляла никак не половину и даже не четверть от числа зарегистрированных союзов.
Я была свидетелем многих кратких, но весомых и прямых бесед, которые Эльвира Климовна проводила с будущими и настоящими супругами. Непременно с обоими, без секретов. Нередко доводилось наблюдать, и как королева выходила из трудного положения с истинно королевским хитроумием. Если видела, что супруги, пришедшие с заявлением о разводе, пылают взаимным гневом и не способны в эту минуту внимать доводам разума, говорила тоном, не допускающим возражений:
— Покорнейше прошу прощения, но сегодня план по разводным письмам у нас перевыполнен, зайдите на той неделе. Или:
— Не могу Вас принять немедля, милостивый государь, соблаговолите прийти подавать заявление при галстуке!
Или придумывала правило, что подпись плачущих молодых жен будет считаться недействительной, по причине того, что существует угроза испортить слезами дорогой бланк и вообще, при наличии свидетелей слез решение о разводе не может быть сочтено добровольным и обоюдным.
О, она была великая выдумщица и при этом тончайший дипломат!
Эльвира Климовна работала в делопроизводстве ЗАГСа молодой страны Советов с момента рождения таких контор. Но сама-то вступала в брак без ЗАГСа, и напутствие в семейную жизнь ей дала не властная заведующая с тяжелой медной медалью на груди, а сельский священник. Еще до прихода советской власти Эльвира Климовна венчалась в церкви, хотя муж ее потом служил в Красной Армии. К сожалению, ее собственное семейное счастье, как это порой случается с королевами, было недолгим. Муж погиб в самом конце Гражданской войны, сын пропал без вести на Второй Мировой.
Зная цену и хрупкость семейного очага, «госпожа смолянка» была строгой, но справедливой «крестной мамой» для многих молодых и не слишком молодых пар. Работа в ЗАГСе стала ее призванием, воплощением главной черты ее характера — желания нести людям добро. Каждый раз, проводя обряд бракосочетания, она обращалась к молодоженам с искренним напутствием и пожеланием добра: для нее было важно (как будто каждая пара ее близкие родственники или добрые знакомые), чтобы у молодой семьи все получилось. Радовалась, когда через годы встречала супругов вместе счастливыми.
Особенно трогательно выглядела регистрации браков уже немолодых пар. Часто они приходили вдвоем, без родных и приглашенных. Все было тихо и скромно, без оркестра, пышных нарядов и высокопарных речей. Но если в глазах будущих супругов светилась любовь, неважно хранили они ее много лет или встретили в конце жизненного пути, то обряд бракосочетания проходил с подъемом, и молоденькие девчонки, подглядывающие, как и я, за церемонией из-за дверей и портьер, плакали от сентиментальной зависти, мечтая, чтобы и у них в жизни наступил такой благословенный миг.
Хорошо помню одну пару, где обоим было уже под 80. С какой нежностью они обещали любить друг друга и как смотрели в глаза своей половине. Мы радовались за них, хотя сами, будучи очень молоденькими, не понимали, как вообще можно думать о любви в таком солидном возрасте. Но королева понимала все. И нам потом объяснила. Шутя, прошлась насчет «любви все возрасты покорны», а потом всерьез объяснила, что возраст — понятие весьма и весьма относительное. Главное, на сколько лет внутренне чувствуешь себя. И более того, все любящие всегда внутренне молоды, а в почтенном возрасте — открывается второе дыхание, наступает молодость, во взглядах светится особая нежность.
Нельзя заранее знать долгий ли пусть предстоит паре или короткий, гладкий или тернистый, но от того, кто первый встретит их на этом пути на ковровой дорожке Дворца, тоже зависит немало.
— Девочки, если в памяти день принесения клятвы верности останется, как весьма значительный миг, расстаться из-за глупой мелочи будет труднее. Семья будет крепче. Да и сама мысль о возможном разводе покажется невыносимой и стыдной: как можно зайти во Дворец рука об руку, а выйти посторонними людьми?
Я столько рассказывала о нашей королеве дома, что мама, наконец, шутя, предложила:
— Оставайся ты работать в этом ЗАГСе, если тебе там так интересно.
— Уж, по крайней мере, ради своей собственной свадьбы не придется три месяца в очереди стоять! — добавил папа.
Я подумала-подумала и решила, что они правы. Окончив институт с красным дипломом, я стала верноподданной королевы, как полноправный участник церемонии выносила свидетельства, шампанское и цветы. Когда Эльвира Климовна перешла из горисполкома в новый Дворец бракосочетаний, я последовала за ней. И следующие пять лет жила в ее королевстве. И даже ускорила сроки одного из главных событий своей жизни: очень уж хотелось побыть главной героиней на «аудиенции у Ее Величества».
При подаче заявления Эльвира Климовна лишь строго посмотрела на мое, излучающее неумеренное сияние лицо. Видимо, повидав десятки тысяч невест, могла отличить сияние будущего семейного счастья, от радости ребенка, с восторгом ожидающего новогоднего подарка под елочкой. И на мою просьбу назначить свадьбу поскорее, а не через положенный испытательный срок ничего не ответила.
Думаю, воспитательная беседа ожидала меня впереди, но вскоре произошло такое событие, которого не мог предвидеть никто, даже сама королева Эльвира.
Во времена «оттепели» 60-х разрешили даже браки с иностранцами, хотя по-прежнему относились к ним с недоверием. К Эльвире Климовне пришло известие из Америки: ее пропавший без вести на войне сын, оказывается, был в плену, по понятным причинам не подавал о себе вестей, а теперь наконец-то смог объявиться. Живет он где-то под Чикаго и мечтает о встрече с мамой.
Наша королева улетела за океан, хотя начальство, знавшее ее много лет, уверяло, что она никогда не решится. Но они не знали Эльвиру Климовну так, как знали ее мы, ее «девочки». Наш «пансион благородных девиц при Дворце бракосочетаний» осиротел, но зато заокеанские внуки приобрели величественную и строгую русскую бабушку.
Меня напутствовала в семейную жизнь другая заведующая, присланная горисполкомом на место Эльвиры Климовны. Может, поэтому мой брак оказался недолговечным.
Прошло много лет… Королева почила за океаном. Место заведующей нашего ЗАГСа после многих временных хозяек перешло ко мне. Последние двадцать лет уже я сочетаю молодых законным браком.
Когда мне трудно, вспоминаю совет Эльвиры Климовны всегда держать спину и улыбаться, чтобы никто в мире не догадался о тяжком бремени цепи с медальоном — знака представителя законной власти в нашем Дворце. Самая большая радость для меня, когда приходят «юбилейные» пары, доставшиеся мне по наследству от «Ее величества». Супруги хотят отметить свои серебряные и золотые свадьбы в том же здании, откуда они вышли когда-то рука об руку, называясь молодоженами.
И я встретила, наконец, своего единственного и навеки любимого мужа. (Смешно, но сама же оформляла ему развод и более месяца честно старалась изо всех сил помирить с женой, пока не поняла, что приходит он в мой кабинет вовсе не для того, чтобы слушать советы. Просто ему нравится, как сурово я их высказываю).
Когда пришло время назначать день свадьбы, я обошла все районные ЗАГСы. Уж очень мне хотелось сочетаться браком там, где нас никто не знает. Казалось, на рабочем месте романтика исчезнет. Уж слишком часто я стояла по другую сторону стола и слишком хорошо помнила текст торжественной поздравительной речи.
Но более достойного Дворца, чем наш, я, честно признаюсь, не нашла. В нашем все по-домашнему, все родное: и немного потертый туфельками тысяч золушек ковер, и хрустальный водопад подвесок во всю стену (мы нарочно выбрали время бракосочетания под вечер, когда свет зажженных лампочек переливается в них водопадом радужных искр). И белый полукруглый балкончик в зале, откуда на молодых в момент закрепления союза поцелуем летит дождь лепестков роз.
Вот и я дождалась этого часа после многих лет царствования во дворце. Кому передать свою корону? Кто будет выходить на ковер перед молодыми, как на сцену, кто сможет держаться в любых житейских невзгодах, высоко нести голову и не сгибать спину? Кто примет высокий символ власти — тяжелую королевскую цепь, сделанную когда-то не из золота, но уже давно вобравшую в себя благородство сплава сотен пар колец золотых и серебряных свадеб, заключенных под сводами этого здания по взаимной и верной любви.
