ПРОЕКТОР ПЕРЕСТРОЙКИ

Вы правильно начали разговор, это, действительно, творческая профессия. История знает достаточно случаев неожиданных проявлений созидательного начала у архитекторов. К примеру, один мой знакомый зодчий окончил художественную школу, институт по специальности «архитектор», а потом пошел работать на киностудию «Киевнаучфильм» и стал… генератором идей для мультфильмов. И с такими коллизиями я сталкиваюсь нередко.

Рисование помогает архитектору выработать глазомер, чтобы уметь четко улавливать пропорции. Это должно быть на уровне физиологии. Как срабатывает мышечная память у спортсмена, так архитектор должен автоматически определять разницу расстояний. Например, сейчас многие нувориши хотят себе построить дом с «греческими» колоннами, которые они представляют себе как трубы. На самом деле это гораздо более сложная конструкция, чем может показаться: она должна быть снизу шире, сверху уже, а середина колонны — выпуклая, как бочка.

Главное — энергичность: зачастую приходится не спать ночами, держать в голове массу информации. Второй важный момент — общительность, ведь самое главное в нашей работе — взаимодействие с заказчиком. Никогда нельзя с полной уверенностью сказать, что авторство здания принадлежит архитектору, а не клиенту. Работа с заказчиком — это всегда компромисс, потому что очень часто он имеет свой взгляд на то, как должно выглядеть здание. И если оно получилось неудачным, это далеко не всегда ошибка архитектора.

Такое случается весьма часто. И если дело только во вкусовых несоответствиях — это еще полбеды: можно пойти на компромисс с собой, где-то вклиниться и сделать все не так банально, как хочет заказчик. Но бывают и технически неосуществимые требования — например, построить 36-этажный дом на болоте, где в округе нет ни электричества, ни газа, ничего. Или вот хотели однажды построить церковь на крыше многоэтажного дома, но не подумали ни об аварийной эвакуации полутора сотен людей, ни о стоках, которые нужно куда-то выводить… Как ни странно, все эти вопросы курирует архитектор. Он дает задания инженеру, принимает решения, считает, сколько это будет стоить.

Начинать профессиональный путь архитектору лучше на государственной службе. Такой старт дает хорошую школу. Слова «смета», «накладная» обретают для молодого специалиста реальные очертания. Я, например, осознал их только после института. Поэтому нашей профессии лучше учиться на конкретных примерах. К слову, в Японии выпускник института должен проработать рядовым архитектором десять лет для того, чтобы получить право на самостоятельное проектирование.
А когда специалист уже почувствует в себе силы, может устроиться в частную фирму или открыть собственное дело. Дальше — все зависит от его энергии, «нахрапистости» и удачи.

Для начала нужно получить лицензию, которую выдает Государственный комитет по строительству и архитектуре. Чтобы стать главным архитектором проекта, нужно иметь хотя бы два законченных объекта. К тому же, перед тем, как воплощать замысел в жизнь, необходимо пройти строительный совет. Эта процедура не очень приятная, но вполне проходимая. Среди возможных сложностей — отсутствие взаимопонимания с заказчиком. Бывает, клиент делает заказ, вы проектируете и рассчитываете стоимость, а он просит все переделать, поскольку его не устраивает цена. Была, кстати, однажды история с племянницей некоего олигарха. Она обрисовала архитектору свои требования, выдала аванс, но потом неизменно отвергала все результаты его работы. В конце концов, бедняга уже был не рад, что с ней связался.
Говорят, эта история неоднократно повторялась с другими зодчими. А когда-то по Москве ходили слухи о сожженном в камине архитекторе. Построил, мол, не так, как хотелось заказчику…

В нашей стране, конечно, гораздо дешевле, чем на Западе — там градостроители очень уважаемые и богатые люди. А мы ориентируемся на расценки, рекомендованные Госстроем. Обычно это 5% от общей сметы строительства. Иначе говоря, если мы строим дом ценой в миллион, проектная часть стоит 50 000. На гонорары архитекторам идет примерно половина этой суммы. Остальное уходит на всевозможные справки, разрешительные, оплату труда смежных специалистов. Между тем, если заказчик сам добивается сотрудничества с кем-то из уважаемых и известных архитекторов, то может предложить последнему и более весомый гонорар.

Такое положение дел было характерно, скорее, для советского времени. Сейчас многое изменилось. На мой взгляд, молодежь имеет больший творческий потенциал, она креа-тивнее старшего поколения. Хотя, конечно, такое ответственное дело обычно не доверяют специалистам «до тридцати». С другой стороны, молодежи свойственно стремление к авангарду. Но ведь здания строятся не на год и не на два. Нет никакой гарантии, что строение «на злобу дня» будет восприниматься адекватно через 10 лет. Например, телевизионная вышка в центре Праги когда-то казалась мне удивительной. А сейчас я уже думаю — какое безобразие, совершенно никуда не годится! То есть, современно — это не обязательно хорошо.

Думаю, его ждет судьба всех европейских городов. Будет застроен каждый свободный метр, а чердаки превратятся в мансарды, как в Париже. Нужно будет как-то решать и транспортную проблему. Например, есть проекты постройки длинного тоннеля от площади Победы до Печерска. Я думаю, что придется пойти по этому пути, иначе выхода просто нет. А облик Киева сейчас, к сожалению, настолько хаотичен!.. Я сам коренной киевлянин и очень люблю Киев. Но у нас осталось очень мало объектов, которые можно с уважением отнести к разряду исторических памятников. Практически все, что было построено на рубеже XIX-XX в., уже развалили. То, что осталось — безликая советская архитектура или новострои. Но, если к делу подойти с умом, можно облагородить острова и склоны Днепра, устроить там парки, места отдыха. С помощью интересной архитектуры можно превратить эти «зоны отчуждения» в настоящие городские оазисы. Надеюсь, что это не будет типовой застройкой. Рельефы и вода — это наше достояние и будущее…